Итоги Конкурса «SMART-чтение»

Книга, перевернувшая мою жизнь.

Да, пожалуй, такая книга была. Совсем недавно. В апреле. Только, наверное, не перевернувшая, а заставившая мои внутренние часы – вечно спешащие и неустанно в силу возраста рвущиеся вперёд – приостановиться, замедлиться, перестать пылким пульсом отстукивать молодые секунды и задуматься о вечном.

Это книга Йона Айвиде Линдквиста. «Блаженны мёртвые».

Даже не припомню теперь, что заставило меня обратить внимание на невзрачный тёмно-серый, почти чёрный, том с унылой картинкой на твёрдом переплёте. Рука перемещалась вдоль книжных корешков, а мозг – в этом я уверен – жаждал лёгкого, непринуждённого, свистящего и проскакивающего мимо сознания чтения. И никаких мёртвых! Что вы, этого добра мне хватает на работе! Я больше десяти лет посвятил практической медицине, а с недавних пор прохожу подготовку на кафедре судебной медицины. Вряд ли окажется прав тот, кто решит, что я только и занимаюсь поиском книг в тёмных обложках… Уверяю вас, бросаться на знакомые слова, вроде «мертвец», «труп», «расчленёнка» тоже не входит в перечень моих любимых занятий. На работе я работаю, дома – отдыхаю. В общем, не возьмусь судить, почему мой взор обратился к указанному изданию. Оставим это, как состоявшийся факт.

Аннотация едва не заставила вернуть печатную продукцию снова на полку. Что-то вроде: представьте, тот, кого вы любили и кого потеряли, вдруг в один день восстаёт из мёртвых, причём возвращается в том виде, в каком призван был оказаться в земле (повреждениями, полученными в авариях и катастрофах, признаками разложения, уродливыми швами после аутопсии – зрелище то ещё!). Это не цитата, но смысл сохранён. Разумеется, произведение позиционировалось, как ужасы, триллер, драма. Коротко и несколько раздражённо вздохнув – сколько ещё тема оживших мертвецов будет будоражить умы и сердца авторов?! – я, тем не менее, прочёл первые строки, ожидая классического набора «пугалок»: «его кровь хлынула фонтаном…», «она почувствовала, что за ней след в след идёт маньяк с огромным топором...», «из темноты выскочил монстр, схватил их обнажившейся до скелета рукой за горла и высосал никчёмные жизни». Да, именно этой детской чепухи из разряда «маленький мальчик по стройке гулял» я и ожидал! И тут совершенно нежданно ловкий, цепкий, прилипчивый текст мигом затянул меня в пучину повествования. Бытовой, простой, не изобилующий средствами художественной выразительности, даже местами суховатый, он всё же казался очень съедобным, да что там! – его хотелось есть ещё и ещё. Я забрал книгу домой, как забирают внезапно обнаруженного на улице в дождь котёнка – пройти мимо не нашлось сил, но и что делать с ним-горемыкой дальше, пока неизвестно. Стану ли я читать ЭТО?

Книга начинается описанием выхода из строя всей электрической техники. Она работает бесперебойно, не реагируя ни на призывы пультов, ни на гневное щёлканье тумблеров выключения, ни на банальное выдёргивание из розетки. Яркий свет и постоянный гул проводов вызывает у людей головную боль. После этого и начинается «возвращение». После этого и начинается «ужастик».

Что в нашем понимании – напугать? Выскочить из-за угла, громко закричать или внезапно хлопнуть над ухом в ладоши, подкинуть крысу или таракана, ну или воздействовать на кого-то, зная его слабые места – вот он простой действенный способ вызвать экстренный выброс адреналина, заставить ближнего вздрогнуть или оцепенеть (в зависимости от состояния нервной системы). А что значит «напугать» в представлении автора триллера? У него в запасе нет ни оглушительно хлопающих петард, он не сможет выпустить со страниц живую ядовитую гадюку, не выключит внезапно свет, оставив вас в кромешной тьме… У писателя есть только слово и умение проникать в душу. Если писатель – мастер, то после фразы: «свет погас», вы и правда погрузитесь во мрак, а прочитав: «над нами были километры воды, и не осталось ни единого шанса вдохнуть», вы судорожно начнёте проверять способность собственных лёгких наполняться воздухом.

Признаюсь, мне было страшно. Порой от прочитанных строк становилось невыносимо жутко и даже поднималось давление.

Женщина недавно потеряла мужа… Отец и сын соответственно жену и мать… Дед – внука… И вот она – вожделенная, желаемая, искомая всем человечеством возможность вернуть их обратно. Их, таких родных, любимых, близких, чьи поцелуи ещё не остыли на щеках, чьи игрушки ещё разбросаны в детской, чьи лекарства ещё не успели убрать с прикроватной тумбочки. Вот сейчас, сейчас они войдут и продолжат – целовать, играть, принимать таблетки и любить, как прежде. Но что это? Почему облик их теперь так отвратителен? Почему когда-то милые сердцу черты теперь отталкивают, вызывают отторжение и даже ненависть?

И как трогательна в этот миг надежда деда, что маленький мальчик, чьё тельце только начала пронизывать гнилостная венозная сеть, а пальцы не вконец почернели, вдруг станет прежним, и скоро они вместе пойдут собирать мозаику или гулять, или делать много разных интересных вещей, которые так любят мальчишки… Он мажет кремом задубевшую кожу, пытается вернуть тело к жизни при помощи глюкозо-солевых растворов (он слышал, это помогает!) И малыш начинает двигаться и даже пить из соски… Но это совсем другой мальчик, мальчик, который хочет покоя, ему больше не интересны прежние пазлы и кубики, он хочет вернуться туда, куда его – пусть несправедливо рано – забрала судьба. Этого же хотят все воскресшие, они становятся злобными, агрессивными. Обретшая новую жизнь (не самое удачное слово в создавшейся ситуации) мать другого персонажа этой повести в порыве неудержимого гнева ломает шею кролику, полученному мальчиком в День рождения (а ведь праздник как раз сегодня! И кролик появился у мальчишки всего пару часов назад! Он нёс его маме, хотел похвастаться, а вместо этого нелепо лишился подарка. А кролик - жизни).

В конце концов, всё возвращается на круги своя. Все воскресшие обретают заслуженный покой, и даже дед, столько сделавший для реанимации внука, смиряется. Принимает. Отпускает.

Так нетривиально и по-новому автор напоминает старые истины – ничто не вечно, всему своё время, сделанного не воротишь и прожитого не исправишь. Цените то, что имеете – сейчас, а не потом, когда появится (и если появится) новый шанс. Никто не знает, каким он будет…

Считать ли это произведение интеллектуальным? Умным? Наверное, любая буква, даже самая мелкая точка или запятая, умудрившаяся подцепить на крючок человеческую душу или хотя бы несколько трепещущих мыслей уже имеет право зваться Литературой. Думаю, напыщенный Энциклопедический или Толковый словарь, считающиеся «умными» по определению не вызовут у читателя бури эмоций, если речь, конечно, не идёт о героях журнала «Ералаш», там, помнится, школьник от души потешался, читая, кажется, Орфографический словарь. А иное одностишье – всего одна строка! – вызовет столько переживаний, образов, открытий внутри себя, что под него впору отдать целые газетные полосы. Всего для одной строки – и целые полосы! Так бывает. У слова великая сила…

Прочитав книгу «Блаженны мёртвые» я по-другому взглянул на смерть и, соответственно, на свою профессию, призванную идти с ней бок о бок. Нет, смерть не стала для меня понятнее, проще, я никогда, входя в секционную, не скажу, что всё это обыденно и серо. К смерти привыкнуть нельзя. Зато можно с должной степенью уважения оценить Жизнь. Не познав чёрного, не научишься беречь белого… Такие книги должны быть – пусть даже для одноразового прочтения, даже за одну встречу они необратимо что-то перевернут. Если и не весь мир, то хотя бы одну-другую страницу в душе, пролистают её к самым светлым дням и событиям, к портретам самых родных и близких, кого не надо мазать кремом и поить глюкозой, а можно просто любить – сейчас, сегодня, всегда…

Книги и библиотеки, с которыми я познавал мир

Первое знакомство с библиотекой состоялось у меня в возрасте 4 – 5 лет. Моя мама, учительница младших классов, взяла меня с собой в свою школу. Ей надо было на педсовет и она привела меня в большое помещение, заполненное полками с книгами. Я оказался в незнакомом необычном пространстве. Огромные стеллажи возвышались надо мной многоэтажными домами, я медленно и осторожно двигался среди этих великанов из корешков книг, стоявших тесными рядами стройных грозных гвардейцев. Их мощь и величие влекли и поражали странной силой. Сильнейшие поля выдуманных и действительных событий, многочисленных приключений, таинственных историй схватили пятилетнего мальчугана, понесли по своим улицам и переулкам, и я заблудился. Нашла меня библиотекарь, привела к своему столу, успокоила и напоила чаем с молочным коржиком. А потом пришла мама.

Позже, я не раз бывал здесь, легко ориентировался в лабиринтах полок и указателей, без труда находил Майн Рида и Фенимора Купера, Вальтера Скотта и Жюля Верна. То первое знакомство с библиотекой было сильным и благотворным – я навсегда полюбил эту строгую величественную тишину знаний многих тысяч людей, которых уже нет на земле, но их мысли и чаяния обрели формы книжных томов.

Потом были другие библиотеки: детские, юношеские, школьные, институтские, заводские и районные. Особые слова признательности Публичной библиотеке на Фонтанке, в которую я впервые попал в 15 лет в девятом классе и с радостью посещал все институтские годы, и потом, уже работая и став отцом, впрочем, несколько реже.

Строгая и торжественная атмосфера этого книжного храма принимала меня у входа и несла по лестницам, коридорам и залам. Свет зеленых ламп, старинные столы и стулья, расписные и позолоченные корешки тысяч и тысяч томов отбирали читателя у реального мира, унося в свои многие миры, века и пространства. Здесь я впервые познакомился с Фрейдом и Булгаковым, Фицджеральдом и Камю, Оруэллом и Замятиным. Первой книгой, оказавшей на меня самое сильное воздействие была «Книга о вкусной и здоровой пище», 1953 года издания, с эпиграфом Сталина о «характерной особенности нашей революции, которая дала возможность зажиточной и культурной жизни». Эта культурная и особенно зажиточная жизнь во всей красе была представлена в данной книге. Открываешь толстую тисненую «продуктами» обложку и перед тобой огромный стол с напитками и яствами: икра красная и черная, заливное из осетра, молочный поросенок, шампанское в ведерке, коньяк Самтрест, вина Абрау, Грузии, вазы с фруктами. И кажется, что столу нет конца и края. И как в музее с картинами, рассматриваешь и изучаешь каждое блюдо и напиток, наслаждаешься их цветом, вкусом, ароматом. Эти заметки на полях - разнообразные эссе (тогда мы и не знали такого слова) о винах и пиве, пряностях и приправах, оливках и маслинах, меню на весну, лето, осень, зиму и прочее, прочее. Цветные развороты страниц: грибы, разделка говядины на 15 видов мяса, молочные продукты, компоты. А прежде чем закрыть последнюю страницу - праздничный чайный, не менее изобильный стол с коробками конфет, вазочками с пирожными, плитками шоколада, грузинскими десертными винами и армянскими коньяками. Это не просто книга - это произведение искусства, которое разглядываешь с упоением и замиранием то ли в сердце, то ли в животе.

Одна из любимых книг – былины о добрых и справедливых русских богатырях глубоко запали в мою детскую душу. В них была сосредоточена огромная нравственная сила – там русский дух, там Русью пахнет. Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич и самый – самый сильный, выше гор Святогор. Глаза закрою и вижу Святогора, возвышающегося выше облаков, на ладони которого Илья Муромец верхом на коне.

Всякая нечисть: Соловьи-разбойники, Змеи-Тугарины была повержена и изгнана с земли русской. Молодые красавицы с русыми косами из полона освобождены. Князь светел, дружина плечом к плечу стоит – защитники Руси от внешних врагов – татар, печенегов, половцев. Какие у них шлемы, кольчуги, острые мечи, ясные взоры, широкие плечи, окладистые бороды – сила и добро, покой и воля! Вот образец благородного и сильного мужчины, который с детских лет всегда со мной.

Хорошо помню зачитанный, передаваемый по очереди журнал Москва. На страницах этого журнала был опубликован роман «Мастер и Маргарита» Впечатление от него было странное: магическое и юмористическое одновременно. Кот Бегемот и Азазелло, полет Маргариты над ночным городом и бал у Воланда, сцены в Торгсине и в театре с денежным дождем на публику. Образы и описываемые события захватили и открыли совершенно новый мир, в котором переплетается фантазия, мистика и быт. Нетленные фразы: "Рукописи не горят “, “Никогда ничего не просите” и вечные истины о том, что должен сделать мастер для реализации своего предназначения и может достичь любящая его женщина.

Мое знакомство с Фрейдом произошло на третьем этаже Российской национальной публичной библиотеки в зале микрофильмов. В то время его произведения были под негласным запретом, и чтобы их почитать, необходимо было иметь специальное разрешение. Хорошо помню эту громоздкую аппаратуру, с небольшого экрана которой я читал строки основоположника психоанализа. “Введение в психоанализ”, “Толкование сновидений”,- с трудом я пробирался в лабиринте телесных и духовных потребностей, размышлял у трех дорог – трех основных структурных процессах личности ид(оно), эго и суперэго, тонул в морях сознательного и бессознательного. Понимая чуть больше половины, чувствовал революционность и грандиозность его гениального взгляда. Фрейд по новизне и значимости своего учения занял место рядом с Эйнштейном.

С произведениями Хемингуэя, Фицджеральда, Фриша, Камю и других зарубежных прозаиков я впервые познакомился благодаря журналу «Иностранная литература «. Открывалась другая литература и, самое главное, совершенно иная жизнь,
в которой все было непривычно: от сигарет и машин до взглядов, нравов и поступков героев. Особенно увлекся романами «Ночь нежна» Фицджеральда и «Назову себя Гантенбайн» Макса Фриша. Много интересного публиковали другие журналы: «Новый Мир», «Москва», «Звезда» и т.д. В 60-80 годы все читали взахлеб, бывало и ночами, передавали журналы из рук в руки, потом обсуждали, спорили и делились впечатлениями.

Это было чудесное время расцвета культуры советского народа.

Первое знакомство с поэтами серебряного века произошло еще в школьные годы. Это были Есенин, Маяковский и Блок, но только в институтские годы я увидел и осознал всю безграничность и многообразие их таланта.

Другим поэтическим миром стали стихи французских поэтов Бодлера, Аполлинера, Элюара. Талант положить в строки пронизывающие мгновения, вмещающие камерность полноты жизни и отсветы вечности, пленяет снова и снова. Вот лишь отрывок одного из стихотворений Г.Аполлинера:

«Под мостом Мирабо тихо Сена течет
И уносит нашу любовь.
Я должен помнить: печаль пройдет
И снова радость придет.
Ночь приближается, пробил час,
Я остался, а день угас.»

(пер. М. Кудинова)

Когда я прочитал книгу Дж. Оруэлла «1984», то был потрясен мастерством абсурда этой антиутопии: «Война – это мир. Свобода – это рабство. Незнание – это сила». Каким талантом и воображением нужно обладать, чтобы увидеть на несколько десятилетий вперед ущербное развитие «общества идеи». И другое его произведение «Скотный двор», где уже с большей сатирой показана власть свиней на ферме как символ тоталитарного общества. Смешно и очень грустно. Обе книги заставили задуматься всерьез о покорности обывателей и бессовестности власть имущих. Картину дополнил прочитанный позднее роман Евгения Замятина «Мы», в котором с не меньшим талантом и сарказмом нарисовано государство, где люди всего лишь «нумера» Тотальная несвобода ужасна, но не менее противно доведенное до абсурда общество потребление в произведении О.Хаксли «О дивный новый мир». Когда сейчас, уже в ХХ1 веке видишь, что происходит вокруг, то мир кажется жутким симбиозом всех этих антиутопий. И правильно ли их тогда называть антиутопиями?! «То, что происходит в сознании у всех, происходит в действительности».

Конечно жаль, что рамки ограничены условиями конкурса, и еще так много книг, с которыми я познавал мир, остались за бортом корабля – эссе в этом славном океане наших библиотек!